Сухачёв Яков Фёдорович
15.11.1895 – 14.12.1935
Член РКП(б) с 10.02.1918 года. По другим данным – с 1917 года.
Родился в селе Чувичи Хворостянской волости Николаевского уезда Самарской губернии в семье рабочего-плотника.
Окончил Чувичинскую сельскую начальную школу.
1907-1915 – разнорабочий по найму, плотник.
1915-1917 – служба в царской и «старой» армиях. Рядовой 159-го запасного батальона, гор. Аткарск Саратовской губернии, затем командир отделения, командир взвода 243-го пехотного полка. Звание: старший унтер-офицер.
1917 – участник выборного солдатского движения, член полкового солдатского комитета 117-го Ярославского полка.
05.1917-07.1917 – на Румынском фронте.
07.1917-10.1917 – заключённый Белградской тюрьмы (Югославия), арестован за Революционную пропаганду.
10.1917 – вернулся в село Чувичи; один из организаторов местного Совета, затем сотрудник Исполкома Чувичинского Совета.
25.07.1918 – мобилизован в Красную Армию; политработник Самарского губернского военного комиссариата в эвакуации.
1919 – помощник командира взвода обозного транспорта Самарского губвоенкомата.
07.1919-07.1920 – учёба в партийной школе при Самарском губвоенкомате, затем уполномоченный Березовского района Пугачёвского уезда.
1919-1921 – член Самарского городского Совета.
08.1920-01.1921 – на Польском фронте; военный комиссар 509-го полка 57-й дивизии, затем военком нейтральной зоны 16-й армии Западного фронта.
02.1921-04.1921 – помощник командира сводных отрядов по подавлению бандитских групп в Пугачёвском уезде Самарской губернии.
04.1921-07.1921 – заместитель заведующего Пугачёвским уездным политбюро милиции.
07.1921-12.1921 – начальник Пугачёвского уездного уголовного розыска – УГРО.
12.1921-02.1923 – начальник Пугачёвской уездной Рабоче-крестьянской милиции (РКМ). Член исполкома Пугачёвского уездного Совета РККД.
02.1922-07.1923 – главный фигурант при расследовании фактов незаконных убийств и расстрелов арестованных в Пугачёве и Пугачёвском уезде.
Начало 1922 – по агентурным сведениям Пугачёвского уездного Политбюро (ПБ) при Самарской губернской ЧК, а также согласно письменным заявлениям частных лиц, в 1921-1922 годах в Пугачёве и Пугачёвском уезде под руководством Сухачёва в органах милиции и уголовного розыска (РКМ и УГРО) сформировалась система групповых убийств и незаконных расстрелов арестованных граждан. Только в январе 1922 г. было убито и незаконно расстреляно 32 человека. При последующем расследовании сами факты убийств сомнений не вызывали; под вопросом была лишь их «правомерность».
15.01.1922 – Акт:
«Я, заместитель начполитбюро Фёдоров, уполномоченный Талызин, Рабкри Рязанов, врач Протопопов составили настоящий Акт в следующем, что придя сего числа в помещение Гормилиции, находящееся по Уральской улице против собора, обнаружили следующее: при входе в первое помещение на полу валялись три трупа с признаками насильственной смерти, причём на телах имелись тяжкие ушибы тупым предметом, в нескольких местах тела разсечены. В следующем помещении также находится один труп также с тяжкими ушибами и разсечинами с признаками насильственной смерти, а потому обо всём изложенном постановили: записать в настоящий акт, каковой представить на распоряжение Политбюро для пресечения указанных зверских незаконных действий. Подписали подлинно – Фёдоров, К. Талызин, Рязанов, Протопопов». (ГАКО, ф. Р-796, оп. 16, д. 5, л. 9).
1922 - также были вскрыты факты многочисленных избиений при арестах и обысках, нанесения тяжких телесных повреждений, вымогательства, взяточничества, присвоения и расхищения денег, вещей, ценностей, имущества граждан и вещественных доказательств.
1922 - на раннем этапе «дела» собирались лишь материалы агентурных сводок, донесений, наблюдений Пугачёвского уездного Политбюро ЧК. Объясняя совершённые ими убийства и расстрелы людей, сотрудники РКМ и УГРО Чебров, Куницын и Жданов заявили помощнику начальника уездного Политбюро ЧК Фёдорову, что «в Пугачёве существует заговор по освобождению арестованных из Арестного дома и Дома принудработ, и, кроме того, готовят покушения на руководителей уездной милиции» (л. д. 12).
27.01.1922 – «Заключение по агентурному делу № 4», в целом, описывало факты преступлений и оценивало роли каждого сотрудника РКМ и УГРО.
Обвинялись шесть должностных лиц Пугачёвских уездных РКМ и УГРО: Сухачёв, помощник начальника уездной РКМ Жданов, политкомиссар Горин, начальник УГРО Чебров, помощник начальника УГРО Куницын, заведующий Арестным домом Евдокимов (л. д. 14).
06.02.1922 – секретарю Пугачёвского укома РКП(б) И.Т. Козырькову из Самары была прислана телеграмма за подписью заместителя председателя Самарской губернской ЧК А.П. Шкеле:
«Нами арестовываются: 1) Жданов Михаил – помощник начальника милиции, 2) Горин – политком милиции, 3) Сухачёв – начальник уездной милиции, 4) Чебров – начальник угро, 5) Куницын – помощник начальника угро, 6) Евдокимов – зав. арестным домом гормилиции» (л. д. 21).
Для расследования в Пугачёв была прислана комиссия Самарского губисполкома. В защиту обвиняемых милиционеров выступили местные власти в лице секретаря Пугачёвского укома РКП(б) И.Т. Козырькова и председателя уисполкома Н.Л. Марьина. Козырьков заявил членам комиссии о том, что убийства и расстрелы были санкционированы укомом РКП(б) и уисполкомом, что, по его словам, объяснялось «ухудшением общей ситуации в уезде и городе с продовольствием, из-за чего усилились грабежи». Некоторые убийства были объяснены необходимостью пресечения «попыток к бегству».
03.1925 – более поздние расследования событий в Пугачёве и Пугачёвском уезде, проводимые Самарским губотделом РКИ, обрисовывали аналогичную картину и подтверждали общую характеристику обстановки 1921-1922 годов, данную Козырьковым в 1922 году:
«Из сообщённых сведений подтверждаются производимые расстрелы и делёж отобранных вещей, что в то время (1921, 1922, 1923 годы) при борьбе с бандитизмом, коим был переполнен Пугачёвский уезд, было обычным явлением».
«В деле идёт речь о преступлениях, совершённых в период 1920, 1921 и 1923 годов, когда Пугачёвский уезд из края в край был неоднократно пройден бандитскими шайками, и местные власти, а тем более милиция, были в положении партизан и совершенно естественно делали то, что свойственно партизанщине – вылавливая бандитов, они уничтожали их, отбирая вещи и не сдавая их в соответствующие органы советской власти».
(Из материалов расследования Самарским ГО РКИ «Дела о слежке за ответственными работниками» 1925 года; ГАКО, ф. Р-796, оп. 16, д. 8, лл. 22-23, 24).
1922 - учитывая вопиющий характер преступлений сотрудников РКМ и УГРО Пугачёвского уезда, местные чекисты настаивали на аресте виновных. Однако, полномочий и авторитета губернской комиссии не хватило для полноценного расследования и наказания виновных.
12.02.1922 – по сведениям «Агентурного донесения от 12.02.1922»:
«Сухачёв собрал секретное собрание своих подчинённых – Чебров, Катунин, Жданов, Туркин, и заявил, что нужно убрать с дороги, то есть, убить уполномоченных Политбюро ЧК Поликарпова и Фёдорова, и высказалась мысль о необходимости вооружиться для отпора Политбюро в случае его наступления».
Катунин заявил: «Уполномоченные Фёдоров и Поликарпов берутся не за своё дело, собирая материал о незаконных действиях уездной милиции и угро. Но рано им торжествовать, милиция сильнее Политбюро, не с такими справлялись и убирали с дороги, а эти нам не страшны» (л. д. 102).
19.02.1922 – Сухачёв при попытке его ареста оказал сопротивление, не подчинился, не дал провести обыск, и заявил: «Я – верховная власть в уезде, и потому никаким арестам не подчиняюсь».
Удалось арестовать лишь двоих – Куницына и Горина, но и они 14.03.1922 г. были освобождены под «подписку о невыезде».
20.02.1922 – официальным постановлением Президиума Пугачёвского УК РКП(б) за подписью И.Т. Козырькова не санкционировался арест сотрудников Пугачёвских РКМ и УГРО (л .д. 32).
21.02.1922 – постановлением пленума Пугачёвского УК РКП(б) по инициативе И.Т. Козырькова был смещён с должности начальник уездного Политбюро ЧК Крастин, как главный инициатор расследования и наказания сотрудников Пугачёвских РКМ и УГРО (л. д. 103).
02.1922-03.1922 – конфликт между органами ЧК-ГПУ, с одной стороны, и милиции и УГРО, с другой стороны, приобрёл крайние формы противостояния, что отразилось в рапорте сотрудника Пугачёвского уездного отдела ГПУ Поликарпова:
«Приказом начальника Пугачёвской уездной милиции было запрещено пропускать в её здание людей в головных уборах «с громоотводами», имея в виду шлемы формы сотрудников ГПУ» (л .д. 144).
03.1922 – Крастин направил в Самарскую губернскую ЧК «Записку по прямому проводу»:
«Расстрелы санкционированы президиумом укома и уисполкомом. Секретарь укома [фамилия Козырькова не упоминается] и председатель уисполкома Марьин арестовать виновных не дают. Виновные аресту не подчиняются, скрывают следы, меры пресечения можно применить только насилием, что нежелательно. Снеситесь с губкомом и губисполкомом, санкионируйте меры пресечения» (л. д. 110).
Затем время «работало» на пугачёвских милиционеров. Постепенно, после вялой переписки разных инстанций, «дело» по их обвинению в незаконных расстрелах и убийствах было «спущено на тормозах». Также в их пользу сработало образование в конце 1922 г. новых структур в Самарской губернии – губернской Прокуратуры и губернского суда с его следственным аппаратом. Новый порядок привлечения к ответственности лиц, виновных в преступлениях, не допускал существовавших ранее методов «революционной защиты» и, в данном случае, заведомо делал невозможным их привлечение к ответу. В лучших традициях великодержавного лицемерия: юридические нововведения, направленные на обеспечение законности и нормализации ситуации, объективно привели к освобождению тяжких преступников от возмездия.
Спустя год, в апреле 1923 г., «дело» по обвинению Сухачёва и других было направлено… «прокурору на предмет вручения следователю для выполнения ст. 109 УПК».
12.06.1923 – следователь 1-го участка Пугачёвского уезда постановил «приступить к предварительному следствию по делу».
Окончательные решения отсутствуют в документах Самарской губернской РКИ. Однако, учитывая, что практически все фигуранты дела об убийствах и расстрелах в Пугачёвском уезде в 1921-1922 гг. (в первую очередь, Я.Ф. Сухачёв) в скором времени пошли «на повышение», можно понять, что никакой ответственности за свои тягчайшие злодеяния они не понесли.
02.1923-07.1924 – начальник Бугурусланской уездной Рабоче-крестьянской милиции (РКМ) Самарской губернии. Член Бугурусланского уисполкома.
28.07.1924-11.1925 – начальник подотдела уголовного розыска Самарского губернского Административного отдела (ГАО) – начальник подотдела УГРО Административного отдела Исполкома Самарского губернского Совета РККД.
Начальник Самарского Губрозыска.
08.1924-11.1925 – начальник Самарского уездного УГРО.
11.1925-01.1926 – начальник подотдела милиции Административного отдела (АО) Исполкома Самарского губернского Совета РККД.
16.12.1925-02.1926 – исполняющий обязанности инспектора Самарского губернского АО.
18.02.1926 – уволен из органов милиции и охраны общественного порядка.
17.02.1926-1927 – заместитель заведующего отделом социального обеспечения Самарского Губисполкома (Губсобес). Член Самарского горсовета.
Делегат 5-го Самарского губернского съезда крестьянских обществ взаимопомощи.
1927-1928 – заведующий хозяйством (завхоз) Химического завода № 2 Главхима ВСНХ СССР; гор. Троцк (ныне – Чапаевск) Самарской губернии.
1928-1932 – председатель Чапаевского райисполкома Средневолжского края.
10.08.1932-12.1932 – заведующий Спецсекретариатом СВ Крайисполкома.
/10.1932/ – председатель Средневолжского краевого Совета общества «Осоавиахим» («Союз обществ друзей обороны и авиационно-химического строительства»); гор. Самара.
1932 – сотрудник спецчасти Средневолжского Крайисполкома; гор. Самара.
1933-06.1934 – председатель Мелекесского райисполкома Средневолжского края (ульяновская зона).
06.1934-12.1934 – председатель Бузулукского РИК Средневолжского края (оренбургская зона).
21-27.01.1932 – избран членом Средневолжского крайкома ВКП(б) на 3-й Средневолжской краевой партконференции.
12-19.02.1931 – избран членом Средневолжского крайисполкома на 2-ом Средневолжском краевом Съезде Советов.
1931-1932 – член Средневолжского крайисполкома.
12.1934-14.12.1935 – председатель Бузулукского райисполкома Оренбургской области. Член ВЦИК.
14.12.1935 – погиб в автомобильной аварии.
Источники:
ГАКО. Фонд Р-ХХ, опись ХХ (Личные дела на руководящий состав учреждений, 1924-1928 годы), дело Х0 (Личное, за 07.06.1926-10.06.1926 года).
ГАКО. Фонд Р-796 (Самарский губернский отдел РКИ), опись ХХ, дело Х5 (Дело по обвинению начальника Пугачёвской уездмилиции Я.Ф. Сухачёва и других в незаконных убийствах и расстрелах арестованных; 02.1922-07.1923; на 163 лл.).
ГАКО. Фонд Р-796, опись Х6, дело Х8 (Дело о слежке за ответственными работниками Самарской губернии; 01.1925-12.1925; на 42 лл.), лл. 22-25.
ГАКО. Фонд Р-796, опись Х6, дело Х2 («Дело № 6 Материал по делу аппарата ГАО Самарской губернии»; 11.12.1925-12.1925; на 118 лл.), лл. ХХ-ХХ.
ГАКО. Фонд Р-779, опись ХХ, дело Х88Х, лист ХХХ (Личная карточка члена СВ КИК с перемещениями, за 1930-1931 годы).
ГАКО. Фонд Р-ХХ, опись 1, дело ХХ0 (Книга личных счетов Самарского ГОУ; 01.10.1923-31.12.1923), л. 130-об. – биографические сведения.
ПАКО. Фонд 1 (Самарский губком ВКП(б)), опись 1, дело 2095-Б (Автобиографии, регистрационные карточки коммунистов, 1926 год), лл. 250-255 – автобиография, биографические материалы Я.Ф. Сухачёва.
ПАКО. Фонд 1 (Самарский губком ВКП(б)), опись ХХ, дело ХХХ (Списки и автобиографии ответственных работников, 1919 год), лист 20 – упоминание.
ПАКО. Фонд 1141, опись ХХ (протоколы бюро СВ крайкома ВКП(б) за 1934 год), дело ХХ, лист 70 – постановление бюро СВ крайкома ВКП(б) от 06.1934 о назначении председателем Бузулукского РИК.
Газета «Волжская коммуна», гор. Самара (с 01.1935 – Куйбышев):
- 28.01.1932 – список руководящих парторганов СВК, избранных 3-й краевой партконференцией, 21-27.01.1932;
- 17.12.1935 – некролог.